— Никаких возражений, — кивнул он. — Вы явно не хотите налагать на себя ни малейших обязательств, хотя ведь это я пригласил вас пообедать, а стало быть, я и должен сыграть роль хозяина, тогда как у вас есть все привилегии гостьи. Не знаю, чем я вам так не понравился, но не буду настаивать: на уровне вокзала в Беллингеме есть «Макдоналд», я съем там один «биг-мак» и выпью кока-колы, а вы заплатите за это, после чего мы расстанемся друзьями.
— Меня зовут Марджори Болдуин, — первый раз как следует рассмотрев его, сказала я, — а вас?
— Меня — Тревор Андреас, Марджори.
— Тревор… Хорошее имя. Тревор, ты грязный, хитрый и заслуживающий всяческого презрения тип. Поэтому отведи меня в самый лучший ресторан Беллингема, напои дорогими ликерами, накорми деликатесами и сам заплати за это. Может, это удержит тебя от крайнего морального падения, но я не думаю, что тебе удастся затащить меня в постель, у меня сегодня не то настроение.
Мое последнее утверждение было ложью: настроение у меня было как раз то — честно говоря, я здорово завелась и, обладай он моим повышенным чутьем, сразу бы понял это. Так же как я учуяла, что он завелся. Мужчина — я имею в виду человек, — никогда не сумеет обмануть в этом смысле ИЧ, ведь все чувства у нас искусственно обострены. Этому я обучилась, когда проходила курс «подружек». Но, конечно, меня никогда не оскорбляет такая мужская реакция, иногда я лишь притворяюсь оскорбленной, подражая поведению живорожденной женщины, но… стараюсь делать это как можно реже, а по возможности избегать совсем — я не такая уж хорошая актриса.
На всем пути от Виксберга до Виннипега и не испытывала сексуальных желаний — было как-то не до того. Но после двух ночей прекрасного сна, горячей ванны и вкусной еды мое тело возвратилось в его нормальное состояние. Так почему же я солгала этому совершенно безвредному незнакомцу? «Безвредному»? Ну да, с моей во всяком случае точки зрения, — у меня естественное предохранение от беременности и иммунитет против четырех наиболее распространенных венерических болезней, а в «яслях» меня научили смотреть на секс, как на еду, питье, сон, болтовню, игры… Словом, как на одну из приятных необходимостей, благодаря которым жить — весело и приятно.
Я солгала ему, потому что человеческие правила поведения требуют лжи на данном отрезке «танцулек», а я… я выдаю себя за человека и не смею быть самой собой.
Он посмотрел на меня, заморгал и спросил:
— Так вы думаете, с моей стороны это все напрасно?
— Боюсь, что так. Извини.
— Вы ошибаетесь. Я никогда не стараюсь затащить женщину в постель. Если она захочет туда, то найдет, как дать мне знать об этом. А если она не хочет, то мне самому это не доставит никакого удовольствия. Но вам, кажется, не известна одна банальная истина: даже просто сидеть и смотреть на вас — стоит хорошего обеда, особенно если не придавать значения той глупой болтовне, которая слетает у вас с язычка.
— Болтовне?! За это тебе придется найти очень хороший ресторан. Ладно, пойдем, уже объявили посадку на шаттл.
Я приготовилась к тому, что возникнут сложности на таможне, но офицер контрольного пункта очень внимательно изучил документы Тревора, прежде чем пропустить его за турникет, а мою Единую кредитную карточку из Сан-Жозе удостоил лишь беглого взгляда. Мне пришлось подождать Тревора за турникетом, как раз под светящейся надписью: «Бар. Горячие завтраки».
— Если бы я увидел раньше вашу золотую кредитку, — сказал он, когда его наконец пропустили, — которой вы помахивали перед носом таможенника, я бы даже не предлагал заплатить за ваш обед, мадемуазель. Ты, оказывается, богатая наследница.
— Слушай, охотник за девицами и приданым, уговор есть уговор. Ты сам заявил, что просто сидеть и смотреть на меня — стоит хорошего обеда. Даже несмотря на мою «болтовню». Я постараюсь быть сговорчивой и, возможно, расстегну блузку… На одну пуговицу. Может, даже на две. Но увильнуть тебе не дам, богатые наследницы тоже ищут своей выгоды.
— Ну, и влип же я.
— Хватит ныть. Где этот ресторан?
— Слушай, Марджори… Теперь я вынужден сознаться, что совсем не знаю здешних кабаков. Может быть, ты сама выберешь?
— Тревор, твоя техника кадрежки просто чудовищна.
— Вот и моя жена всегда так говорит.
— Ты больше похож на волка-одиночку. Найди у себя ее фотографию, я взгляну на нее через пару минут, когда выясню, где мы будет обедать.
Я ухватила за локоть проходящего мимо таможенного офицера и спросила, как называется лучший местный ресторан.
— Знаете, — протянул он, наморщив лоб, — тут ведь не Париж…
— Это я заметила.
— И даже не Нью-Орлеан. На вашем месте я бы отправился в гостиничный ресторан «Хилтон».
Я вернулась к Тревору и сообщила ему:
— Мы обедаем здесь, двумя этажами выше. Если у тебя, конечно, нет возражений. А теперь покажи мне ее фотографию.
Он протянул мне маленькое фото, я взглянула на карточку и невольно присвистнула. Всегда была неравнодушна к блондинкам, а когда была маленькой, даже старалась «отмыть» свои волосы, чтобы они стали светлее.
— Тревор, у тебя дома такое, а ты охотишься на улице за падшими женщинами?!
— А ты разве падшая?
— Не уходи от вопроса.
— Марджори, ты мне не поверишь и опять примешься болтать вздор. Пошли наверх, пока у них не кончился мартини.
* * *
Обед получился неплохой, но Тревор не обладал воображением Джорджа, а также его кулинарными познаниями и искусством очаровывать метрдотелей. Словом, еда была сносная, но вполне стандартная — на усредненный американский вкус. Так можно поесть и в Беллингеме, и Виксберге, и вообще где угодно.
Мысли у меня были невеселые: то, что компьютер спалил кредитку Жанет, расстроило меня даже больше, чем отсутствие Жана и Жанет. Жанет влипла в неприятности? Может, ее… нет в живых?
Тревор тоже, казалось, утратил в значительной степени тот энтузиазм «охотника», столь необходимый в подобных играх. Вместо того чтобы смотреть на меня с вожделением, он сидел с отсутствующим видом и думал, по-моему, о чем-то далеком. Интересно, с чего бы это он так переменился? Из-за того, что я пожелала увидеть фото его жены? Может, я пробудила в нем угрызения совести? Мне кажется, мужчина не должен выходить на «охоту», если дома у него не такая жена (или жены), которой можно рассказать все в деталях и похихикать вместе над забавными подробностями. Как, скажем, у Жана. Лично я никогда не рассчитываю на мужскую «порядочность», на то, что они станут «беречь мою репутацию» — на своем собственном опыте я давно убедилась, что это бесполезно. Если я хочу, чтобы мужчина ни с кем не обсуждал мои прелести и достоинства в постели, я просто не ложусь с ним туда — это единственный способ… И вообще, Тревор первый упомянул о своей жене, так? Я прокрутила в памяти этот эпизод, и… Ну да, первый.
После обеда он немного оживился. Я сказала ему, чтобы он вернулся сюда, когда закончит свои дела, потому что я сниму номер — мне нужно отдохнуть, сделать несколько звонков через спутник (это правда), и, возможно, я останусь здесь ночевать, так что «возвращайся, позвони и я встречу тебя в вестибюле» (последнее вряд ли — я сейчас так одинока и расстроена, что, пожалуй, велю ему сразу подняться в номер).
— Конечно, позвоню, — ответил он, — чтобы ты могла спровадить мужика, пока я буду подниматься. Но после звонка я велю мальчишке сразу отнести к тебе мои вещи, чтобы потом не ходить за ними самому.
— Не торопись, — возразила я. — Я обещаю лишь болтовню. В вестибюле, а не в своей спальне.
— Марджори, ты трудная женщина.
— Да нет, это ты трудный мужчина. А я прекрасно знаю, что мне делать, — это неожиданно подсказал дремавший во мне чертик-хранитель. — Слушай, а как ты насчет искусственных людей? Хотел бы, чтобы твоя сестра вышла замуж за ИЧ?
— А ты знаешь такого, который согласился бы? У сестренки, видишь ли, с зубами не все в порядке, так что ей не до выбора.
— Не води меня за нос. Ты сам женился бы на ИЧ?
— Но что подумают соседи? Слушай, Марджори, откуда ты знаешь, что я уже этого не сделал? Видела фото моей жены? Кстати, из искусственных существ выходят отличные жены. И когда они стоят, и когда лежат.
— Ты хочешь сказать — «подстилки». Наложницы… На них вовсе не нужно жениться. Тревор, ты не только не женат на ИЧ, ты вообще ни черта о них не знаешь, кроме обычных сплетен… Иначе ты бы не говорил «существа», когда речь идет об искусственных людях.
— Я грязный, хитрый и достойный всяческого презрения тип. Я нарочно сделал вид, что путаю их, чтобы ты меня не раскусила. Вдруг я сам — ИЧ?
— Перестань молоть чепуху! Если бы ты был ИЧ, я бы давно тебя раскусила. Когда ты переспишь с ИЧ, тебе вряд ли захочется на ней жениться. Ладно, это все пустой треп, давай закончим. Мне нужно часа два, не удивляйся, если мой терминал будет занят. Поболтай с автоответчиком и закажи хорошую выпивку, а я спущусь, как только освобожусь.
